Каким образом Лермонтову удалось предсказать свою гибель на дуэли за год до нее? Часть 1

Как Лермонтову удалось предсказать свою гибель на дуэли за год до того, как она произошла? Дело не в том, что он обладал даром пророка, а в том, что в повести «Герой нашего времени» он правдиво описал свое отношение к Доминирующему и Подчиненному родителю. Доминирующий родитель поэта напоминал ему Грушницкого, Подчиненный – княжну Мери. Именно такие люди вызывали у него неконтролируемую агрессию.

Кульминационным фрагментом повести «Герой нашего времени», а может быть, и всего творчества Лермонтова, является дуэль Печорина с Грушницким, поводом к которой послужил конфликт из-за княжны Мери. Как известно, всего через год после опубликования повести Лермонтов погиб при схожих обстоятельствах — на дуэли со своим бывшим другом Николаем Мартыновым.

Последний своим умением создавать вокруг себя ореол романтической загадочности и нравиться дамам очень напоминал Грушницкого, в то время как о Лермонтове говорили, что он своей язвительностью очень похож на Печорина. Неужели простое совпадение?

Мистически настроенные поклонники Михаила Юрьевича говорят о его сверхъестественной способности предсказывать будущее, ведь предком его якобы был шотландский полумифический бард-пророк Томас Лермонт (происхождение это, кстати, ничем не доказано, однако Лермонтов верил в него). В то время как конспирологи предполагают, что поэта убили по политическим мотивам и при этом использовали им же написанное произведение для того, чтобы отвлечь публику мыслью о якобы имевшем место предсказании. Между тем, с точки зрения теории доминирования, дуэль Лермонтова с Мартыновым была «на роду написана». Соответственно, и предсказание ее в литературном произведении глубоко закономерно.

Начнем мы свои рассуждения тем, что определим, в чем заключаются особенности поведения Печорина, отличающие его, например, от других знаменитых лодырей в русской литературе — Онегина и Обломова.

Печорин, в отличие от Онегина и Обломова, фанатично выискивает в окружающих признаки лжи и фальши. Он разоблачает (сам перед собой, не перед полицией) мирных контрабандистов, провоцирует Азамата на омерзительный поступок — продажу его сестры Бэлы в обмен на помощь в краже коня, принадлежащего Казбичу. Печорин одержим манией выискивать самые невинные признаки лжи. Например, «красной тряпкой» для него является Грушницкий — безобидый позёр, каких много, прикрывающий свою пустоту «байроническим» имиджем с целью понравиться дамам. Собственно говоря, ничего ужасного в этой рисовке и желании показаться значительнее, чем ты есть на самом деле, нет. Однако Печорина почему-то одолевает желание перехватить внимание княжны Мери, заинтересовавшейся Грушницким, хотя к девушке сам Печорин на самом деле равнодушен. Далее он искусно провоцирует Грушницкого на дуэль и убивает его.

Рассмотрим этот странный эпизод с точки зрения теории доминирования. Читая художественное произведение, следует обращать внимание на то, на кого обращена агрессия главного героя, с которым себя ассоциирует автор, прежде всего — на пол основного противника. Несложно заметить, что лермонтовский Печорин выискивает признаки подлости и фальши именно в мужчинах, в то время как женщин он выводит в роли дурочек, которые наивно восхищаются мужчинами такого типа. Между тем агрессия любого человека всегда обращена на тех людей, поведение которых напоминает ему поведение Доминирующего родителя. При этом для детей матерей-одиночек, которые являются обманутыми и брошенными женщинами, Доминирующим может являться тот человек, который оставил их мать. Соответственно, мать имеет для такого ребенка статус Подчиненного родственника. О том, что из этого следует, будет сказано далее.

Отец Лермонтова, Юрий Петрович (1787−1831), по отзывам современников, «был среднего роста, редкий красавец и прекрасно сложён; в общем, его можно назвать в полном смысле слова изящным мужчиной». Юрий Лермонтов имел большой успех у женщин, и в него влюбилась шестнадцатилетняя мать поэта, Мария Михайловна Арсеньева, которая вышла за Юрия Петровича замуж вопреки воле своих родителей. Для Юрия Петровича это была блестящая партия, поскольку родители ее были богаты. Однако после рождения сына у Марии Михайловны начались проблемы со здоровьем, и муж к ней охладел.

Вот как описывал происходящее первый биограф Михаила Лермонтова, Павел Александрович Висковатый (1842−1905). «Юрий Петрович завёл интимные отношения с бонной своего сына, молоденькой немкой, Сесильей Фёдоровной, и, кроме того, с дворовыми… Марья Михайловна стала упрекать своего мужа в измене; тогда пылкий и раздражительный Юрий Петрович… ударил Марью Михайловну весьма сильно кулаком по лицу… С этого времени с невероятной быстротой развилась болезнь Марьи Михайловны, впоследствии перешедшая в чахотку, которая и свела её преждевременно в могилу». Впрочем, биограф отмечает, что вбить клин между супругами могла властная и бестактная мать жены, которая изначально невзлюбила зятя.

Смерть жены поставила крест на финансовом благополучии Юрия Петровича. Если до этого он управлял имением родителей жены и жил, ни в чем не нуждаясь, то теперь ему пришлось уехать в своё собственное небольшое родовое тульское имение Кропотовку, оставив своего сына на попечение тёще, Елизавете Алексеевне Арсеньевой (урожденной Столыпиной, так что реформатор П. А. Столыпин приходится поэту троюродным братом).

Некоторое время спустя отец начал предъявлять права на ребенка, и каждое его появление вызывало среди родственников панику, поскольку закон был на стороне Юрия Петровича. Бабушка всякий раз не отдавала внука, ссылаясь на то, что она тратит на его воспитание огромные деньги, которых у Юрия Петровича нет и в помине. Всякое общение отца с сыном жестко пресекалось, и встречаться с ним поэт начал только в шестнадцать лет, когда приехал в Москву учиться. Узнав о том, что внук наладил отношения с отцом, бабушка поспешила окончательно дискредитировать последнего, выложив, по-видимому, какой-то очередной компромат, поскольку впоследствии поэт все же принял сторону Елизаветы Алексеевны. Возможно, бабушка указала внуку на то, что любовь отца к сыну на самом деле носила фальшивый, корыстный характер, ведь тот напоминал теще о ее обещании отдать ему не только сына, но и имение жены в управление. Не отсюда ли идет настойчивое желание поэта искать во всем ложь и притворство?

Как видим, в семье Лермонтова иерархия складывалась следующим образом. Место Доминирующего занимал отец, а Подчиненным родственником, несомненно, являлась покойная мать Лермонтова, до такой степени эмоционально зависевшая от своего мужа, что умерла, поняв, что ее разлюбили. Таким образом, приходится признать, что в жизни своей поэт копировал те качества, которые давали его отцу власть над такими женщинами, как его мать. Тем не менее между ребенком и Доминирующим всегда имеется известный антагонизм и конкуренция — без этого механизма у детей не было бы стимула для развития. Поэтому такие люди, как Юрий Петрович, должны были всю жизнь раздражать поэта и вызывать в нем желание над ними воздоминировать.

Не это ли мы видим в том эпизоде повести «Герой нашего времени», где Печорин совершенно неадекватно реагирует на безобидное позёрство Грушницкого? Многие мужчины красуются и стараются показаться интересными представительницам прекрасного пола, но ведь за это не убивают! Неадекватность, с которой Печорин борется с ничтожным Грушницким, заставляет нас предположить, что Грушницкий являлся для Лермонтова литературным воплощением его отца. При всем этом существуют многочисленные свидетельства того, что сам Лермонтов вел себя с женщинами далеко не благородно. Влюбив в себя очередную девушку, Михаил Юрьевич внезапно допускал какую-нибудь жестокую выходку — точь-в-точь как вел себя Печорин с княжной Мери.

Кстати, обратим внимание на вещь, которую почему-то литературоведы не замечают: имена Печорина и княжны Лиговской совпадают с именами его родителей! Мать Лермонтова звали Марией Михайловной, то есть Мери, о Печорине же написано следующее: «В заключение портрета скажу, что он назывался Григорий Александрович Печорин, а между родными просто Жорж, на французский лад». Обратим внимание, что Григорий по-французски вовсе не Жорж, а Грегуар. А вот Жорж по-русски — это Георгий или Юрий, поскольку Георгий и Юрий — варианты одного и того же имени (не верите — проверьте в справочниках имен).

Похоже, что Григорием поэт назвал своего героя «для отвода глаз», чтобы не бросалась в глаза схожесть персонажей повести с родителями Лермонтова. Предполагаю, что первоначально он хотел назвать Печорина Георгием, однако затем передумал, поскольку образованная публика того времени быстро бы обнаружила тщательно скрываемую аналогию.

Продолжение следует…