Виктор Пелевин – самый влиятельный интеллектуал России?

Если задать вопрос любителям современной литературы, кто является самым известным писателем девяностых, то скорее всего вы получите ответ — Виктор Пелевин. Более неоднозначной и загадочной фигуры в русскоязычной писательской среде нет. 22 ноября писатель отмечал свой 52-й день рождения, и мне подумалось, почему бы не спеть ему хвалебную песнь? Или не хвалебную. Ибо восхищения высказывается и так предостаточно.

Произведения Пелевина вызывают шок, ажиотаж, недоумение. Книги со странными, абсурдными сюжетами, написанные простоватым языком, весьма сложны для понимания и восприятия. Не сразу и определишься — что хотел сказать автор, да и хотел ли? Возможно, все его книги — это пища для духовной и умственной работы. А может быть, это просто галюциногенный бред?

Многочисленные поклонники произносят фамилию Пелевина практически с придыханием, вознося писателя до уровня гуру и просветленного. И при этом о нем доподлинно ничего неизвестно.

Неоднократно толпы телевизионщиков штурмовали редакцию издательства, которое выпускает книги Пелевина, но все попытки пригласить автора на открытое интервью в телепередаче к успеху не привели. Более того, если обратиться туда же с просьбой организовать беседу с писателем, то неизменным будет предложение составить список вопросов интервью и направить на электронную почту редакции, так как Пелевин категорически не приемлет личных встреч. Именно это в свое время вызвало много толков и споров, до абсурдного — а существует ли вообще Виктор Пелевин? Или это раскрученный бренд и плод работы литературных «негров»? А может быть, он серьезно болен и имеет увечье? А может быть, он гениальный аутист?

Самый главный слух про собирательный образ Пелевина не оправдался — в Москве действительно прописан Пелевин Виктор Олегович. Мало того, он действительно проживает по указанному адресу.

В 2011 году я наткнулась на статью журналистки. Она в свое время решила поздравить Пелевина с выходом фильма «Generation П» (фильм был снят по одноименной книге) и, узнав адрес, направилась к писателю. На стук в дверь никто не ответил, а словоохотливые соседи рассказали, что действительно живет рядом с ними чудак-человек, хмурый, затворник, в квартиру никого не пускает, выходит очень редко, в основном набрать продуктов в магазине, расположенном в холле. На просьбу дать автограф может послать нецензурно.

Что касаемо биографии, то она не слишком замысловата. В давние времена, начав учиться на инженера, институт так и не закончил. Продолжив свое обучение в литинституте, Пелевин быстро потерял интерес к посещению пар, в связи с чем был отчислен со второго курса. После чего, ощутив нехватку средств к существованию, подался в журнал «Наука и религия», где и нахватался знаний о восточной мистике и мифах. Там же писатель впитал в себя целиком и полностью творчество Карлоса Кастанеды, которого, если судить по интервью, уважает и почитает. Есть мнение, что Пелевин даже поспособствовал переводу текстов Кастанеды на русский язык. Неоконченное техническое, начальное литературное образование и углубленное самообразование в сфере религии, плавание в околорелигиозных течениях и кастанедовский ореол загадочности — все эти факторы способствовали рождению гения.

В 2002 году Пелевин дает интервью английскому изданию, которое выходит под заголовком «Мой мескалитовый трип», в котором вполне доходчиво поясняет, что не стеснялся для вдохновения употребить психоактивные вещества. Радует, что писатель категорически не приемлет аддиктивные наркотики (кокаин, героин). В последующих интервью, для родных российских СМИ, например, для журнала Сноб, Пелевин говорит, что главное для него — незамутненный рассудок, и пространно рассуждает о вреде наркотиков. Ну что же, время идет, привычки меняются. Но хоть в чем-то писатель неизменен — последние его романы так же не отличаются четкой фабулой, как и более ранние его произведения.

Но вернемся к творчеству Пелевина. Посыл любой его книги — чистый и безграничный дзен, разбавленный изрядной долей пошлости. В каждом его произведении одна и та же идейная платформа — мифологический и эзотерический подтекст, поверх которого наслаиваются куски массовой культуры, рассуждения о сути вещей, реклама, тема потребительства. А венчает всё — идея о манипуляции сознанием человека, которая выполняется путем насаждения современному обществу норм и ограничений.

Сначала это было необычно, неожиданно и в новинку, потом стало уже предсказуемо, но тут уже, как говорится, сработал раскрученный бренд. Имя известно, образ загадочный, соответственно, книги Пелевина — Мистера Икса современной литературы — расходятся, как горячие пироги. Опять же, всегда найдется неофит, который только знакомится с творчеством Пелевина и первые пять книг будет думать: «Вау!» С 2000 года слышно одно и то же: «Как, ты не читал Пелевина?» Пожалуй, именно тогда у меня зародилось подозрение, что это какая-то новая мода. Черный квадрат в литературе — все восхищены, но если разбирать предметно, никто ничего не понимает.

Я не являюсь литературным критиком, да и филологом меня не назовешь, но мне в школе снижали оценки за сочинения, в которых я подряд употребляла несколько глаголов «быть», «было» или местоимений «который», «которого». На примитивность изложения указывают кошмарные количества «вдруг». «Я вдруг вспомнил, мне вдруг стало страшно, вдруг мне показалось». Почему-то запомнилось из «Чапаев и Пустота» — «протяжный крик возницы». Для того чтобы разнообразить текст, автор избрал прием, который использует повсеместно в своих произведениях — украшает прозу русским матерным словом.

Кстати, довелось пообщаться с фанатами Пелевина. Большинство из них не отличались оригинальностью, отдавая предпочтения мату и травке. Этакие взрослые подростки, склонные к нон-конформизму. Но это только 70% фанатов. Остальные 30% - это ищущие и нашедшие сермяжную правду жизни, про которую в каждой книге Пелевина — более чем чересчур. Как правило, фанаты Пелевина уверены в своей исключительности не меньше, чем Родечка Раскольников, относя себя к «право имею». В связи с чем имеют право плевать на окружающих, а также общественные нормы. Занятно наблюдать за такой самоопределившейся «интеллектуальной элитой». Еще одно наблюдение: «пелевинцы» не слишком многого достигли сами, а стремление к бесконечному и чистому дзену — вроде попытки самоуспокоения.

Но как бы Пелевина не поддерживали или не осуждали, он все равно останется пластом пост-советской литературы. Тем пластом, который демонстрирует несколько гиперболичный, местами недосягаемый адекватному человеку образ России 90-х-2000х, а также отражение в нем зарубежных геополитических проблем и изменений.

Моя оценка творчества Виктора Пелевина очень субъективна. Найдется не одна сотня, возможно, даже несколько тысяч человек, которые могли бы со мной поспорить, приводя аргументы о моей «приземленности» и узком мышлении. Тем не менее время нас рассудит. Гений останется гением, а модный писатель канет в лету. Потому что мода — проходящее, а искусство — вечное.